образование, учебные программы, Интернет-технологии, садоводство, история Финляндии, обычаи, праздники, родословная, генеалогия, история, война, Выборг, Монрепо, семейный альбом, игры, нейросети, головоломки, репетиторство
Рассказ Миллы Синиярви
“Chi non ama
le donne,
il vino,
il canto,
pazzo e davvero
e degno
di compianto”.
«Кто не любит женщин, вино и песен, тот сумасшедший и достоин жалости».
Старинная надпись в таверне Рима.
***
Когда ей было 20, она напоминала ему Африку: наполовину не исследованная, полная опасных приключений, дикая и прекрасная страна. Ему тоже было 20, и он останавливался взглядом на каждой девушке, в которой искал эту Африку. В молодости он не имел возможности побывать за границей, путешествие на поезде по своей стране заменяло кругосветное. Да что там на поезде, даже отправляясь на электричке, он готов был сходить на чужой станции, если удавалось познакомиться с девушкой и имелись все предпосылки для начала романа.
Ей было 30, и она напоминала ему Индию: искушенную в науке любви, чарующую и умеющую сводить с ума просто потому, что знала, как надо. Ему было 30, и он уже не знакомился с каждой встречной, а предпочитал электричкам дальние поезда, они манили настоящими путешествиями, запланированным маршрутом и какой-то целенаправленностью, которая имела привкус высшего смысла. Он даже устроился проводником на почтовый поезд Москва-Владивосток для того, чтобы уйти от проблем, подумать, написать книгу.
Ей было 40, и она напоминала Америку: независимая, хорошо зарабатывающая, ухоженная женщина, знающая себе цену. А он в свои 40 уже редко ездил на поездах, разве что на международных или на курорт, в Симферополь. В купе этих поездов он мог побеседовать с женщиной-Америкой, обменяться телефонами и даже пару раз заняться сексом. Америка - техничная страна, но скучновата.
Ей было 50, и она напоминала старую добрую Англию: милая, еще привлекательная, но уже вся в руинах собственных стереотипов. Ему было тоже 50, и он пользовался только скоростными экспрессами. По делам службы мотался из Москвы в Петербург, из Петербурга в Хельсинки. В комфортабельном салоне экспресса читал газеты, рылся в Интернете, на пассажирок не заглядывался - устал. И лишь однажды, когда произошел сбой на дороге, поезд стоял полчаса, пришлось от скуки побеседовать с доброй старой Англией. Она пудрилась, была чопорна, говорила с акцентом. С трудом, но они узнали друг друга сквозь пудру и более надежный грим - время. Вспомнили школу, свои параллельные классы. Ненатурально оживились по поводу того, как целовались в парадной, где была её квартира с бабушкой и борщом, выпили и погрустили вместе. На прощание он поцеловал ручку, пахнующую лавандой, и подумал, как хорошо, что школьная любовь редко имеет продолжение.
Ей было 60, и она напоминала Сибирь, вернее, Сахалин. Все знают, где находится этот остров, как он красив и богат, но никто по доброй воле туда не поедет! Ему было 60, и он мчался в поезде с закрытыми окнами, в купе он оказался один. Не хотелось никого и ничего видеть, пейзажи унылой Родины раздражали, плотные шторы закрывали от всех и вся. Поезд стучал колесами, и этот монотонный звук был знаком до боли.
...Вдруг раздался другой стук - слабый, но настойчивый, звук в дверь. Он открыл и впустил женщину, на вид средних лет. Присмотревшись, он понял, что это и есть та пассажирка, о которой предупредила проводница, что, мол, на станции сядет к нему попутчица. Ну что ж, придется терпеть! Они не говорили, читали газеты, пили молча чай, поданный проводницей. Через час-два женщина спросила: «Вы где выходите?» Он пожал плечами, не ответив, мол, что за странный вопрос. Женщина не унималась: «Вам на вокзал или в депо?» Он не понял. Тогда она стала сбивчиво говорить о каком-то троллейбусном парке, как они всегда с подругой выходили не на общей остановке, а в самом парке. Там была дешевая столовая, можно было поесть горячий суп, пюре и котлету. А вот компот там был дрянь, изюм ненастоящий. «Вы что, хотите сказать, этот поезд идет в депо?» - перебил он. Женщина поджала тонкие губы, накрашенные малиновой помадой, повела бровями-ниточками, сморщила и без того морщинистый лобик. «У нас в Южно-Сахалинске поезда не в почете. Мы больше самолетами...» Он не дослушал, потому что понял: это и есть его женщина-Сибирь, но в депо еще рано отправляться, может, действительно, рвануть в аэропорт и к чертовой матери отсюда, в Африку?